ПОМОЩНИЦА

Вся неделя выдалась дождливая и прохладная, но в пятницу вечером все-таки решили поехать на дачу. Приехали уже поздно, и Папа сразу занялся приготовлением ужина. Дрова в поленнице отсырели, и мангал никак не разгорался. Мама обошла все укромные уголочки, где мог бы быть запас сухих дров, но ничего не нашла. Идти в лес за сушняком тоже не имело смысла – несколько дней подряд лил дождь. Чурки в мангале дымили и щипали глаза, поэтому я сразу ушла на крыльцо и наблюдала за всеми сверху.
Мама взяла охапку сырых поленьев и понесла в кладовку делать новую «заначку» сухих дров. Мне захотелось помочь Маме, поэтому, несмотря на моросящий дождик, я спустилась к мангалу и поленнице, тоже взяла чурочку и двинулась вслед за Мамой. «Посмотри-ка, - сказала Мама Папе, - вот какая у меня помощница!». Вторая охапка сырых чурбачков нашла пристанище на терраске в доме, третья порция разместилась под столом в летней кухне. Потом мне надоело трусить за Мамой под дождем, где-то по дороге я бросила свою ношу и ушла в дом спать не дожидаясь ужина ….
Утром засветило солнышко, заметно потеплело, и все занялись своими делами: Мама прополкой, а Папа стрижкой газона. Мне стало скучно – никто со мной не играл и не обращал на меня внимания. Я без дела слонялась по участку и вышла на пруд к мангалу с поленницей. Чурочки в поленнице лежали ровненько, только одна «выскочка» выдавалась вперед. Я потянула ее зубами и вытащила из рядка. Поленья ухнули и осели. Несколько чурок упало на землю. Вот раздолье – сколько палок! Грызи - не хочу! Осиновые чурки были шершавые, с отслаивающейся корой, которой забивался рот, и при том сильно горчили. Да, это вам не кругленькие сладкие вишневые полешки! С чуркой в зубах я бродила по дорожкам, думая, куда бы ее пристроить, пока не увидела открытую кладовку – там, на полу, лежала охапка поленьев, принесенная Мамой. Моя чурка легла рядом. Я побежала за следующей, потом еще за одной, потом еще… Конечно, мои полешки ложились не так ровненько, как Мамины, но я так старалась!
По дороге вспомнила, что Мама заходила также и на терраску и еще приносила дрова на кухню. Работы был непочатый край! Чурки легко выдергивались из поленницы, летели на землю, рядки в поленице оседали со стуком, но никто этого не слышал - у Папы жужжала косилка, а рядом с Мамой был орущий магнитофона. Я уже бегом таскала поленья одно за другим и на терраску, и на кухню.
На пути попался открытый парник. Пол в нашем парнике ниже уровня дорожки, поэтому прыганием туда-сюда я утруждать себя не стала, а просто скидывала чурочки вниз - приличная набралась горка у входа!
Беготня по участку и тяжелая работа меня утомили. Не дойдя до очередной точки назначения, я с чуркой в зубах улеглась на своей подстилке, да так и заснула на солнышке.
Разбудил меня недовольный Папин голос: «Господи, кто же так разворотил всю поленницу?! Ирина, ты что ли!?». Оторвавшись от прополки, к поленнице подошла Мама и ахнула: «Ты что?! Я с утра не разгибаюсь и не выходила к пруду!». Папа и Мама начали приводить поленницу в порядок. «Ничего себе, - удивился Папа, - сколько же ты дров вчера отсюда унесла? Посмотри, почти половина поленницы осталась!». Возвращаясь к своим грядкам, Мама случайно заглянула в парник : «Иди-ка сюда, - позвала она Папу и показала ему груду чурок, сваленную в проходе парника, – это что, по-твоему, тоже я набросала?». «Значит, у нас завелся «барабашка» - предположил Папа.
Мне так хотелось, чтобы меня похвалили за проделанную работу, что с чуркой в зубах ( с которой я так хорошо дремала на солнышке), я прибежала к парнику и сбросила ее вниз «до кучи». А потом подняла глаза на Папу : «Что, здорово я поработала?». Тут Папа с Мамой не выдержали и засмеялись: «Ну, вот и нашлась «барабашка»! А Мама потрепала меня по голове и чмокнула в мокрый нос: «Помощница ты наша, золотая! Только дрова из поленницы без разрешения брать нельзя.»