ХАНДРА

День не задался с самого утра. Во-первых, необычно рано уехала из дома Мама, ей надо было кого-то встречать в аэропорту. Во-вторых, на улице моросил противный дождик, поэтому хорошего утреннего гуляния не получилось. Папа один завтракать не любит, поэтому наспех выпил кофе и тоже ушел на работу, даже не подождав, пока я закончу утреннюю трапезу. А я тоже очень не люблю есть в одиночестве.
Все ушли, а я, как всегда, осталась охранять квартиру и кошку Жужу. Обычное дело. Но сегодня почему-то было очень тоскливо. Я переворошила все игрушки – не игралось. Подошла к своей миске с едой – есть не хотелось. Пыталась подремать на своем коврике – не спалось! Да еще и кошка была не в духе: ходила по опустевшей квартире и все ныла, ныла….
Я подошла к балконной двери, прижалась носом к холодному стеклу: дождик все моросил, сквозь окно на меня зло смотрело серое набухшее небо, тихо и грустно опадали листья с берез в парке. Под навесом балкона, нахохлившись, пряталась от дождя ворона. В другое время я тут же порычала бы на нее и прогнала, но сегодня не хотелось. Тоска…
Снова подошла к своей миске. Папа будет недоволен, что я капризничаю и ничего не ем. Я зарылась носом в миску с орешками сухого корма, пошевелила носом – орешки через край посыпались из миски и со стуком запрыгали по полу, как маленькие мячики. Меня это немного позабавило, но весь корм из миски оказался на полу, а уж с пола подбирать ничего нельзя!
Я еще раз прошлась по пустым комнатам, попробовала поиграть любимой обезьяной. Правда, она уже без шляпы, ухо оторвано и хвост размочален. Нет – не игралось. Может поиграть другой игрушкой – черепахой? Черепаха большая, мягкая и панцирь у нее красивый, разноцветный, как зонтик от солнца. Жалко, что внутри нет пищалки, сколько не пыталась нащупать зубами – не пищит. Может очень глубоко внутри? Я вцепилась зубами в черепаший панцирь, разодрала его на кусочки, и в поисках пищалки стала вытаскивать из черепахи внутренности. Пищалку я так и не нашла – ну забыли вложить ее в черепаху!- а игрушка превратилась в кусок разноцветной тряпки и перестала меня интересовать, зато ковер в комнате покрылся хлопьями синтетической ваты, как снегом. Хлопья можно было подбрасывать носом, и смотреть, как они оседали на кресле, на диване. Стало немного веселее, только кошке это не очень понравилось, она уже не ныла, а громко мяукала и пыталась укрыться от снегопада в другой комнате. Да и мне это занятие скоро наскучило, и опять такая накатила тоска ….
Я поплелась за кошкой в спальню. Та уже мирно посапывала, свернувшись клубочком на кровати. Ну почему, кошке можно лежать на кровати, а мне нельзя? Чем я хуже? Я тоже взгромоздилась на кровать, и, покрутившись немного, собрав в огромную кучу покрывало, пыталась улечься рядом с кошкой. Кошка удивленно подняла голову, - мол, в своем ли я уме? - и с воплем спрыгнула с кровати, когда я нечаянно наступила на нее. Подумаешь, недотрога! Лежать на горе из покрывала было неудобно, да и скучно одной, ох, как скучно!
Я сползла с кровати, а покрывало, зацепившись за мою лапу, шлейфом потащилось за мной в коридор, где мне на глаза попались папины тапочки. Тапочки, как тапочки - они всегда там лежат. Но сегодня у меня было такое настроение, когда не знаешь, куда себя деть от тоски. Грызть обувь нельзя - это мне внушили еще в детстве, и Мама с Папой всегда гордились тем, что я ничего не испортила и не сгрызла в квартире – ни мебель , ни обувь, ни провода, ни книжки. Но сегодня на меня что-то нашло! Ведь знала, что нельзя портить нужные вещи, но какой-то бес подталкивал меня, и остановиться было уже невозможно. Не знаю, что еще сотворила бы со мной грусть-тоска, но вернулся домой Папа…
Мне было ужасно стыдно и за рассыпанный корм, и за снег в комнате, и за стянутое с кровати покрывало, и за напуганную кошку. Я виновато посмотрела на Папу и запела самую «жалестную» из всех известных мне бурбульских песен, чтобы он понял, как мне было грустно и скучно одной.
Папа, наверное, понял, и не очень ругал меня, а потом позвонил Маме и спросил ее: «А ты знаешь, какое время года у нас в квартире? Ни за что не догадаешься!». Но Мама почти догадалась: « Зима? Белька разгрызла подушку?».
Квартиру, конечно, Папа привел в порядок к приходу Мамы, поэтому от Мамы мне почти не попало. Она присела передо мной на корточки и обняла меня за шею: «Ну что же ты, Белюша, набедокурила, за это щенков наказывают, а ты уже взрослая девица. Нельзя так хандрить!». Я лизнула Маму в щеку: прости меня – это все из-за тоски!
А зря все-таки Мама упомянула подушку! Вдруг меня опять одолеет тоска?!